И чего нам только было нельзя! Да нам все было нельзя! Вплоть до близкого общения со студентами с других факультетов, не говоря уже о применении магии вне стен лабораторий и без надзора преподавателей. Нашу свободу ограничили во всем, и наказание за нарушение этих правил было весьма жестоким, вплоть до полной изоляции. А в конце Крант еще и припечатал, что наши родственники уже подписали согласие, и нас просто уведомляют, во избежание необдуманных поступков. Голову я так и не поднимала, но почему-то была уверена, что в этот момент куратор смотрел именно на меня. Я его взгляд макушкой чувствовала!

Потом слово опять взяла Ангелина Азаэровна. Я уж было обрадовалась, что нас сейчас в очередной раз поздравят и отпустят по домам, но не тут-то было. Куратор от института радостно объявила:

— А сейчас заполним одну интересную анкету. Ничего особенного, просто небольшой психологический тест. Главное — отвечайте честно, не стоит стесняться.

Кто-то из моих собратьев по несчастью глухо застонал. Вообще стонать и пыхтеть они начали еще тогда, когда Крант перечислял обширный список запретов. Но делали это как-то опасливо, вполсилы, а сейчас уже откровенно выказывали недовольство. Особенно те два парня в черном, которые до появления кураторов флиртовали с блондинкой. А Колин так вообще громко проворчал:

— Это издевательство какое-то. Мне уже давно на медитацию пора.

Ангелина Азаэровна, в этот момент раздававшая нам анкеты, счастливо улыбнулась и посоветовала парню:

— Вот и напиши о том, как и для чего медитируешь. И вообще, пишите обо всем, что в голову придет. Приступайте. Чем быстрее закончите, тем быстрее мы вас отпустим. А уже завтра начнем полноценные занятия!

И с таким предвкушением она произнесла последнюю фразу, что сразу стало понятно — преподавательница просто в восторге от эксперимента и жаждет как можно быстрее добраться до подопытных.

Анкета выглядела весьма странно: на трех скрепленных листах было всего пять вопросов и свободное место для ответа на полстраницы. И вопросы не порадовали. Это уже не анкета, а допрос какой-то! Первый же вопрос вогнал меня в ступор: «Опишите свои ощущения и эмоции в момент проявления вашей магии». И что тут писать? Да еще и на полстраницы!

Украдкой огляделась — все сосредоточенно что-то строчили в своих анкетах. У них, видимо, не было проблем с ответами. Ну да, они-то со своей необычной магией наверняка если и не с рождения, то уж точно подольше меня живут. Вообще магия проявляется рано, первые всплески происходят еще в раннем детстве, как правило, до пяти лет. В редких случаях — чуть позже, лет в десять-двенадцать. У магов до пятого уровня это просто владение магией, без предрасположенности к какому-то определенному ее виду. А уже с пятого начинается разделение на ту же боевую, некромантию, целительскую и прочее. Магов до пятого уровня у нас в империи процентов шестьдесят. С пятого по шестой включительно — около тридцати. Седьмой уровень развить в себе удается единицам, а уж врожденный — только у потомственных чистокровных аристократов в основном встречается. Ну и магистры, это вообще отдельная каста…

Так вот, если здесь все такие эксклюзивные, то у них явно уровень от пятого и выше, причем врожденный. Вряд им кто-то решился бы развивать и увеличивать уровень необычной магии. Вот и получается, что все со своей магией хорошо знакомы, отлично ее чувствуют и без затруднений могут описать свои эмоции. Но я-то не такая! Чувствую себя самозванкой и злостной обманщицей… да еще и с высшим седьмым уровнем. Но отвечать-то что-то надо, посему будем сочинять.

Я взяла ручку, тяжко вздохнула и приступила к описанию «своих ощущений и эмоций». Сочинять было непросто, ведь магия низкого уровня вообще практически никак не ощущается. И я со своим условно третьим, применяя простенькие бытовые заклинания (а на другие и не способна была), чувствовала только легкое покалывание в кончиках пальцев и, собственно, едва ощутимое движение самой магии где-то в районе солнечного сплетения, да и то не всегда. А тут требуют каких-то ощущений, да еще и эмоции им подавай. В последние полгода эмоций у меня по отношению к собственной магии было хоть отбавляй, но они не имели никакого отношения к самому магическому процессу. Не буду же я описывать, как переживаю, что в очередной раз взорву все вокруг, или делиться страхами по поводу возможного разоблачения. А посему… Я чуть наклонилась влево, скосила взгляд и посмотрела, что там Сан написал.

— Студентка Эшарон, не думаю, что в анкете студента Эсанэла вы найдете ответы на ваши вопросы, — прозвучал грозный голос куратора Кранта… прямо у меня над головой.

Я медленно подняла голову, но взглянуть в лицо куратору, конечно, не решилась.

— Не отвлекайтесь, — строго проговорил магистр.

После чего по-военному резко развернулся и пошел вдоль ряда столов. Я проследила за его широкой прямой спиной и уже было хотела вернуться к подглядыванию в анкету Сана, когда магистр Крант остановился перед столом, за которым сидела та самая неприметная девушка, которая задремала на подоконнике, чуть наклонился и тихо проговорил:

— Если вам трудно сформулировать ответы, Элиша, то мы с доцентом Асир готовы выслушать вас устно.

— Спасибо, — едва слышно прошептала девушка, смущенно опустив голову.

— Что-то я не понял! Я тут поэму сочиняю, а она устно ответить может? — возмутился один из тех сокурсников, которых я не успела рассмотреть до начала занятия, — полноватый смуглый парень с куцым хвостиком невзрачного серого цвета, большим, как картофелина, носом и маленькими, глубоко посаженными глазками, цвет которых я на таком расстоянии не разглядела.

Тэран Крант медленно повернулся к нему и смерил таким взглядом, что даже я испуганно опустила голову, уткнувшись в свою анкету, что уж говорить о носатом.

Больше никто не рискнул и рта раскрыть. Да что там, даже шуршать страницами и скрипеть ручками стали гораздо тише. Все-таки магистров боялись все без исключений. А когда один из этих всемогущих магов еще и стоит над душой, вообще жить страшно становится.

Не поднимая головы, я взглянула на Кранта из-за полуопущенных ресниц и задумалась — вот он прошел по аудитории, подошел к Ангелине Азаэровне, облокотился на стол и тихо что-то проговорил. Преподавательница смущенно заулыбалась и спешно ответила. О чем они воркуют, мне было неинтересно. Интересовало другое — как, вот скажите мне, как он так быстро восстановился после сквозного ранения в грудь? И не просто в грудь, а явно в сердце. И ведь ни намека на то, что ему больно или присутствуют еще какие-то неудобства. Я бы еще поняла, если бы его сразу к целителям отправили, и то от таких ранений, даже при помощи лучших целителей, неделями отходят, это если сердце не сильно пострадало. Ну, допустим, у него сердце… с другой стороны, скажем. А что? И такое иногда бывает. Поэтому, видимо, и не умер сразу. Но все равно, ранение-то имело место, и не шуточное! А он с дырой в груди еще и меня в лазарет отнес на руках! Если, конечно, Сан не наврал. Да даже если и наврал, все равно, не мог он так быстро восстановиться. Вот бы взглянуть, что у него там, затянулась ли дыра, или так и ходит, грудную клетку проветривает? Бред, конечно, но интересно же! Так и представила, как встаю, подхожу к магистру и начинаю расстегивать сорочку, а потом срываю ее с его широких плеч, чтобы рассмотреть грудь…